«Лиза»: Подполковнику Яковлеву, которого вы, Сергей, сыграли, конечно, не позавидуешь. От издевок Измайлова в прошлом сезоне его не спасли даже разговоры с психологом. А случалось ли вам испытывать подобные эмоциональные перегрузки?
Сергей: Я вообще очень терпеливый человек, и нужно потрудиться над тем, чтобы по-настоящему меня вывести из себя (смеется). Конечно, есть вещи, на которые я раздражаюсь. Например, глупость. Когда недоумеваешь: «Ну как же так ты не знаешь, это ведь общеизвестный факт!» Но чтобы по-серьезному закипеть… От этого меня спасают ирония и чувство юмора, которые у меня есть, а у моего героя нет. А со стрессовыми ситуациями помогает бороться спорт — сходишь в бассейн, поплаваешь. И весь негатив как рукой снимает.
Л.: Серьезные различия! А общие черты между вами и вашим героем имеются?
С.: Ну, тело — мое, голос тоже мой (смеется). Даже прошлое у нас похожее. Когда мы со сценаристом Ильей Куликовым продумывали персонажа, я ему много рассказывал про свое детство. Он ухватил это и гиперболизировал. Получился вот такой Владимир Сергеевич, которого наверняка воспитывала мама, которая на все говорила: «Сиди тихо и не чирикай у меня!» У моей мамы было тоже не забаловать: «Куда ты пошел? Зачем ты это сделал? Посмотри на себя — во что ты одет!» Вот этот пласт советского воспитания, конечно, никуда не выкинешь. Где-то внутри все равно будет сидеть этот голос: «Нельзя, не надо!» Но вообще искать сходство себя и персонажа — дело неблагодарное. Зазор между персонажем и собой я всегда пытаюсь оставлять максимально большим.
Конечно, есть вещи, которые раздражают. Например, глупость. Но чтобы по-серьезному закипеть… От этого спасают ирония и чувство юмора
Л.: И, тем не менее, многие роли к вам приклеиваются намертво. Как это было во времена «Большой разницы», когда вас на улице узнавали как Штирлица…
С.: Хотите спросить, боялся ли я стать заложником одной роли? Конечно, я очень сильно переживал. Но не на счет конкретно Штирлица. Был страх, что меня станут воспринимать только как артиста-пародиста. Долго с этим боролся, пытался доказать, что я еще и то, и вот это умею. А потом вдруг успокоился, плюнул на все — и ситуация как-то сама собой разрешилась…
Л.: С тех пор накопились солидные цифры в творческой биографии: 30 ролей, 108 пародий, 87 озвучек. Даже больше, вы — голос Леонардо Ди Каприо в России! Говорят, что для вас это «родство» с Лео не прошло бесследно…
С.: Да, я помог ему выиграть «Оскар»! (Смеется.) Это, конечно, шутка. Но мне бесконечно приятно озвучивать человека, который настолько серьезно подходит ко всему тому, что он делает. Это уровень, на который я равняюсь. Просто нельзя сделать хуже или спустя рукава.
Л.: Лео долгие годы ждал свой «Оскар», а насколько такое признание важно для вас?
С.: Для Ди Каприо это уже была чистая формальность. Знаете, когда в разговоре спрашивают: «Ну что, «Оскар» у тебя есть? Нет?» — и сразу настроение проседает. А когда вот статуэтка в руках — приятно. Я к этому спокойно отношусь. Дадут «Оскар», скажу: «Спасибо, тронут» (смеется). Главное же не все эти трофеи, а понимать, кто ты есть и правильной ли дорогой ты идешь.
Л.: Ваша дорога к актерскому мастерству была извилистой. Ведь изначально вы учились на летчика. И только благодаря участию в КВН вы решили поступить в Щукинское. Говорят, каждый выход на сцену для вас тогда был борьбой со страхом…
С.: Сейчас испытываю дискомфорт. Знаете, говорят: чтобы зрители с тобой заплакали, нужно эти слезы накопить. Наверное, у меня сейчас такой период накопления идет. А потом в нашем деле каждый выход в кадр, подготовка к роли — это всегда сомнения: а на своем ли я месте. Вот у музыканта есть ноты и инструмент. Дай ноты — он сыграет. У летчика есть самолет. Пусти за штурвал — взлетит. Даже у художника есть холст. Пусть пустой, но он сможет что-то изобразить. У актеров нет ничего. И не будет ничего, если заниматься дилетантством, а не профессией. Навыки приобретаются в профильном вузе, отшлифовываются потом — только так может что-то выкристаллизоваться. Только так — методом проб и ошибок, падений и вставаний можно чего-то добиться. Правда, с возрастом вставать приходится быстрее (улыбается).
Л.: Вот вы говорили, что чувство юмора вас спасает в жизненных ситуациях. А производите впечатление не совсем веселого человека.
С.: Есть такое заблуждение, что раз ты играл в КВН, то ты обязательно веселый и находчивый 24 часа в сутки. Но понимаете ли, в чем дело… Смех без причины — не всегда признак хорошо настроения. Даже шутка такая есть: оптимист пришел на кладбище и увидел сплошные плюсы. Все, считаю, должно быть дозировано.
Л.: А что насчет самолетов? Не жалеете о том, что не летаете?
С.: Почему не летаю? Летаю. В основном, правда, во сне (улыбается). Потому что полеты — это все-таки недешевое удовольствие. Но в небо, конечно, тянет. Особенно когда смотришь на пролетающие самолеты. У меня много друзей и в «Стрижах», и «Русских витязях» — это все же часть моей жизни. И самолеты всегда будут в моем сердце. Я же по натуре романтик. И все, что я делаю, — от мечтательности.
