У нас прошлая встреча отменилась, потому что ты сорвала голос. Что случилось?
Я только прилетела из Тель-Авива, простывшая и уставшая, на следующий день было запланировано два спектакля подряд, и у меня не хватало сил на интервью. Обычно я от разговора не ухожу. Но когда надо выбрать между профессией и всем, что ей сопутствует (мероприятия, интервью), выбираю первое.
Самый свежий фильм с твоим участием —«Черновик». В одной из сцен твоя героиня говорит с разрезанным горлом. Ты легко на это согласилась?
Всегда важно, кто предлагает. Если режиссер Сережа Мокрицкий, вопросов нет: у меня к нему доверительное и нежное отношение. Обсуждать сценарий «Черновика» мы начали давно. Так что, когда эту сцену все же решили оставить в картине, меня уже ничего не смущало.
Как ее снимали?
Был пластический грим — накладки на горло, придуманные художником Еленой Фомичевой. Но самое интересное было на озвучании. Моя героиня бессмертна: любые раны она лечит глотком воды. Когда ей перерезают горло, она тоже пьет, но вода сначала выливается. И только потом начинается заживление. Так что сначала я хриплю, голос возвращается постепенно.
Один твой коллега недавно сказал: «Для меня фантастика интереснее, чем реальная жизнь». Ты согласна?
Пожалуй, нет. Я больше люблю исторические картины, особенно посвященные не очень известным событиям или людям. Вот, например, «Битва за Севастополь». Я сама до того, как прочитала сценарий, ничего об этом не знала. И многие мои друзья тоже. Про Алексея Маресьева знали, а про Людмилу Михайловну Павличенко нет. Когда фильм вышел, по телевизору показали несколько документальных картин о ней: о Павличенко заговорили, это была большая радость.
Нравится играть героев?
Наверное. Они мне просто нравятся. На днях, разговаривая с Виктором Анатольевичем Рыжаковым, вспомнила, что в детстве любимыми книгами были «Два капитана», «Оцеола, вождь семинолов» и «Айвенго».
Набор мальчишеский.
Может быть. Но важно, что все эти истории о романтичных, смелых и сильных людях. Наверное, юношеский максимализм до сих пор не изжит, поэтому у меня такое отношение к миру и такие герои.
Но все-таки ты взрослеешь. Наверное, меняются и роли, которые предлагают?
По коллегам я хорошо знаю, что значит взросление для актрисы. Видимо, в моей жизни такой период еще не наступил. Вообще, у меня в этом плане все не очень логично. В 24 го-да предлагали играть 35–40-летних женщин. Тот же «Край». Я же тогда была совсем юной. Вроде бы с годами мои героини должны становиться старше, а происходит наоборот: Катерина в «Грозе» и Лайма в «Холодном танго» совсем молодые, хоть и с серьезным жизненным опытом.
«Много раз отказывалась от ролей, лишая себя разных, в том числе и материальных, бенефитов. Сама не всегда могла объяснить свое «нет», но никогда не жалела»
Помнишь, когда поняла, что можешь роли выбирать?
Знаешь, я всегда это ощущала. И не потому что у меня было много возможностей. Просто понимала, где хочу работать, где нет. И отказывалась, лишая себя разных, в том числе и материальных, бенефитов.
Жалела потом?
Нет. Причем это были громкие проекты. Казалось, надо брать, а я чувствовала — не мое. Потом смотрела фильм и убеждалась, что была права.
Сейчас многие артисты уходят в режиссуру, ты не думала об этом?
Как же не думала?! В феврале выпустила спектакль «Каштанка» по Чехову в Псковском театре.
И как ощущения?
Когда артисты выходили на сцену, а я сидела в зале, мне тысячи раз хотелось выскочить и помочь им. Они как дети, за которых волнуешься. Почему зрители не смеются? Не плачут? Где цветы? Я злилась на зал, винила себя в том, что сделала что-то не так, или, наоборот, радовалась за ребят. Теперь понимаю, почему у режиссеров часто случаются и инфаркты, и запои — с таким количеством переживаний иначе никак.
Много нервничала на «Каштанке»?
Очень! У меня там были переживания еще и другого толка. Псков — мой родной город. В театр там почти не ходят, и мне очень хотелось, чтобы спектакль вызвал интерес молодежи. И зрителей было даже больше, чем я ожидала! А 24 мая спектакль показали в Москве, на фестивале «Черешневый лес», хотя бы ради этого стоило все затевать.
Как у тебя вообще складываются отношения с родным городом?
Обожаю Псков — за суровость, за северную красоту. Но, странно такое говорить, кажется, в Москве люди любят меня сильнее, чем на родине. Это не обижает, но удивляет. Здесь мне все рады, даже журналисты из желтой прессы извиняются, если пишут что-то нехорошее. А в псковском издании на меня недавно такой ушат грязи вылили! Думаю: за что? А потом поняла: я нарушаю местные представления о жизни.
Каким образом?
Вот смотри: Пересильд приехала в Псков. Естественно, ее выгнали из Москвы! Наверное, ей платят миллионы за «Каштанку»? Я, кстати, ни копейки за спектакль не получила. Почему людям легче тебя с грязью смешать, чем лично поговорить и, возможно, даже сказать спасибо.
Все так плохо?
Не все. Конечно, в Пскове многие меня любят. Там живут мои друзья, я до сих пор общаюсь со своими учителями. В местном театре прекрасные отношения: меня там ждут, не как режиссера, а просто так, в гости.
Ты как-то говорила, что любишь жить за городом, но дел в Москве слишком много. Как сейчас?
Я люблю этот город, мне здесь хорошо. Тут можно позвонить человеку в 2 часа ночи и обсудить дела. Люди готовы работать круглосуточно, мне это очень нравится. Поэтому пока Москва и только Москва.
Не устаешь от нее?
Нет. Хотя дел и правда много.
А дому много времени уделяешь?
Я постоянно вожу дочек в школу и детский сад. Приготовить могу все что угодно, но возможности часто нет. Понятно, что завтрак сделаю легко, а вот ужин требует больше времени. Больше, чем у меня обычно бывает. Люблю убирать дома. Наводить уют.
Во что вылилась твоя гаджетозависимость? Помню, ты любила всякие планшеты и смартфоны…
Сейчас только айфон. Остальные лежат дома стопочкой.
Неужели и дочкам не даешь?
Я понимаю, что запрещать бес-смысленно, поэтому, конечно, разрешаю. Но мы договариваемся: посидела 20 минут в телефоне — будь добра, столько же почитай книжку.
Говорят, детям нужно запрещать, но при этом объяснять, почему нет.
Как сказать… Например, старшая дочь просит завести ей «Инстаграм». Я считаю, что еще рано. Но понимаю: после череды моих запретов она сама его сделает. Втайне от меня. Значит, я не смогу контролировать процесс. Поэтому я скорее скажу так: давай заведем, но я буду тебе помогать. И отслеживать.
С появлением детей мы все начинаем обращать внимание на подрастающее поколение. Как оно тебе?
Среди волонтеров фонда «Галчонок», которым я занимаюсь, много молодых. Они читают хорошие книги, смотрят крутые фильмы и сериалы. Мне эти новые люди нравятся. Они внутренне свободны, в отличие от нас, зашуганных в советское время и измученных в девяностые. Конечно, ребят важно научить еще и тому, что свобода и беспредел — разные вещи. У «Галчонка» и фонда «Журавлик» есть совместный проект: он называется «Травли.net». Это как раз история о том, что твоя свобода не должна нарушать свободу другого.
Думаю, ваши волонтеры это понимают.
Уверена. У этих ребят можно учиться бесстрашию и искренности.
«Моя позиция не изменилась: я по-прежнему не планирую рассказывать о личной жизни. На мой взгляд, это лишняя информация»
Ты и сама, похоже, становишься свободнее. Долгое время ты ничего не говорила о личной жизни, а потом вдруг спокойно рассказала.
В том интервью мне задали вопрос, который касался не столько меня, сколько моих детей. Поскольку они взрослеют и входят в большую жизнь, скрывать что-то стало бессмысленным. Но я по-прежнему не планирую рассказывать о личном. Это не нужно никому. Скажем, вот актриса, играет роль нежной девочки-ромашки, а я знаю, что у нее в жизни было восемь мужей. Зачем мне эта информация? Она мешает воспринимать созданный образ.
Может, она просто плохо играет?
Не в этом дело.
Но мы же читаем Пушкина, знаем, в каком душевном состоянии он написал стихотворение, кому его посвятил.
Это другое. Прошло много лет, и сейчас нам интересно разгадывать, как оно тогда все было. Думаю, при жизни Пушкина тоже была масса ненужных домыслов.
То есть лучше пусть через 100 лет скажут: Юля Пересильд играла роль, испытывая такие-то чувства.
И, как ты понимаешь, это не будет иметь никакого отношения к правде. Никто уже точно не узнает, что я испытывала. По большому счету ценно только само произведение. Если бы Пушкин не был гением, нам было бы совершенно пофиг, кому он ее посвящал.
Блиц
Когда мне предлагают сыграть 18-летнюю девочку, я говорю: «Ребята, побойтесь бога, уже как-то неудобно». Стараюсь от таких работ уходить, но если чувствую, что дело не в возрасте, а в чем-то другом, соглашаюсь.
секрет в том, что Юля всегда занимается только тем, что ей по-настоящему интересно. Драйв и увлеченность для нее всегда были важнее гонораров и успеха.Я люблю громких и шумных подростков. Часто они оказываются милыми и добрыми людьми. А от перекрашенных в зеленый цвет волос и сережек в носу еще никто не умер.
Режиссер — одна из самых тяжелых профессий. Если ты более-менее порядочный человек, то несешь ответственность за то, что делаешь на сцене, и за то, что происходит со зрителем, который оказывается в твоей власти. Это трудно и страшно.
