«В театре «Русская песня» меня все больше окружают молодые люди, которые слетаются ко мне, как мотыльки на свет, — рассказывает Надежда Георгиевна. — Видимо, что-то во мне находят. И я должна им соответствовать — и внешне, и энергетически.
Но и они мне тоже, потому что в работе, на репетициях с меня самой сто потов сойдет, пока я добьюсь нужного результата и песня зазвучит. Молодежь валится с ног, а я держусь. Чувствую себя лет на 35. Бывает, что и в 30 лет кто-то уже психологически старуха. А бывает, что и в 70 глаз горит и энергии столько, что горы можно свернуть».
Многие люди признаются, что после определенного возраста не отмечают свои дни рождения. А как вы относитесь к таким вехам?
Надежда Бабкина: Для меня день рождения — не грустный праздник. А с чего грустить? Я живу, встречаюсь со зрителями, работаю, вокруг меня люди… Нет поводов для грусти. А для веселья полно — друзья поздравляют с праздником, семья, коллеги по театру «Русская песня». Ну, круто же!
День рождения предпочитаете праздновать в кругу семьи или, как в этот раз, на сцене?
Н. Б.: День рождения принято отмечать в компании самых близких людей. А для любого артиста самые близкие люди — зрители. Поэтому каждый год 19 марта я выхожу на сцену театра «Русская песня», чтобы разделить со зрителями свой личный праздник. Вместе поем, танцуем, радуемся жизни... В общем, все как положено в день рождения. Ну, а потом можно и семьи свои за столом собрать. Не удивляйтесь, именно так — во множественном числе, потому что семьи у меня две. Первая — это мои домашние, а вторая — коллектив Московского государственного академического театра «Русская песня», который возник практически одновременно с появлением на свет моего сына. Кстати, хороший заголовок получится для статьи «Надежда Бабкина живет на две семьи»! (Смеется).
Марк Твен говорил: «Два дня в твоей жизни самые важные: день, когда ты родился, и день, когда понял, зачем». Когда вы поняли, чем будете заниматься в жизни?
Н. Б.: Я с самого детства мечтала стать артисткой. Хотя родители были против. Они-то хотели, чтобы я была «нормальным» человеком — учителем, врачом, инженером. Уже в первом классе я собирала полные залы учителей и исполняла народные песни, вызывавшие восхищение педагогов и родителей. Мое первое сценическое воспоминание — стою на табуретке в школе и пою «Оренбургский пуховый платок». Учителя слезы промокают. Мне это было по душе.
Наверное, нравились и аплодисменты?
Н. Б.: Я уже с детства нуждалась в публике, приятно было слышать похвалу в свой адрес. Всегда нравилось, когда меня вызывали, аплодировали. Это был первый класс школы. Родителям мои выступления тоже безумно нравились. Тем не менее, когда я объявила о своем решении поступать после школы в музыкальное училище, они замахали руками: «Что ты! Что ты! Таких певиц, как ты, полно. Кому ты нужна? Надо настоящую профессию приобретать!» Но я настаивала на своем и абсолютно спокойно шагала навстречу неизвестности. А почему бы и нет?! Только вперед! Я была убеждена, что по-другому быть не может. И я поперла, как бульдозер, с большим желанием, с большим стремлением стать артисткой.
Путь на сцену трудный и каменистый. Случалось ли вам опускать руки?
Н. Б.: Первые годы существования ансамбля действительно складывались ох как непросто. На наши выступления, которые проходили в домах культуры и сельских клубах, народу собиралось немного. Петь приходилось в фабричных и заводских цехах под гул и грохот работающих станков, в ЖЭКах, в столовых… Относились к нам несерьезно — подумаешь, девчонки какие-то! Помню, решили мы однажды принять участие в конкурсе «Алло, мы ищем таланты! ». И что получили? «Вы — не таланты, — заявили нам. — Музыка от вас далеко, и вообще с культурой завязывайте». Словом, обидного было немало.
Что помогало забыть обиды и идти вперед?
Н. Б.: Я все время твердила девочкам: «Терпите, доброе дело не может остаться незамеченным. Рано или поздно нас признают!»
Нашему молодому коллективу нужно было развиваться, и помочь нам тогда мог только райком комсомола. Мы приходили в райком, садились на диванчик у кабинета и ждали, когда закончится рабочий день. Обращались к какому-нибудь чиновнику по делам молодежи с просьбой послушать нас. И нас принимали. Отказать было неудобно, ведь мы весь день прождали. Вот это самое «неудобно отказать» играло нам на руку и давало возможность проявить себя. Поле нашей деятельности постепенно расширялось.
Популярность пришла далеко не сразу. Первым заметным успехом ансамбля стало выступление в Сочи на Всероссийском конкурсе советской песни в 1976 году, где мы заняли третье место и получили приз за чистоту звучания. А дальше понеслось: золотая медаль на Международном фольклорном конкурсе «Братислава-78», затем первое место на Всероссийском конкурсе народной песни в Ленинграде, а еще через год мы получили первый приз на Втором Всероссийском конкурсе исполнителей на народных инструментах и народной песни за лучшее исполнение. Так потихоньку наш ансамбль начал становиться заметным.
Вы – потомственная казачка. И кажется, что бунтарский характер у вас в крови. Мешал ли вам в каких-то ситуациях характер?
Н. Б.: Характер мне никогда не мешал. Это же я — такая, какая есть! Почему я должна быть другой? Конечно, в детстве родителям приходилось меня приструнивать — случались тогда острые моменты, касающиеся становления личности. Хотя я бы не сказала, что главная черта казаков — это бунтарство, скорее, свободолюбие, свободомыслие... Казаки — особое сословие. Добрейшие люди! Гостеприимство, душа нараспашку. Чтобы кто-нибудь голодным остался, или разутым-раздетым, или ночевал на улице — сроду не было такого. Но главная черта казаков — это бесконечная преданность своему Отечеству.
Какая вы в семье с внуками? Пытаетесь быть помягче?
Н. Б.: Я вообще хорошая бабушка. Старший внук Георгий меня безумно любит, я для него просто высший пилотаж. Когда приезжаю, стелет мне красную дорожку и говорит радостно: «Надя приехала! » Средняя, Вера, такая же. А Марфа очень необычная девочка. Приезжаю как-то к ним за город, она меня встречает и, хитро-хитро поглядывая на меня, начинает ко мне обращаться на «вы». Я думаю: «Вот это номер. Ну, посмотрим, что дальше будет». Но уже через десять минут на «ты» перешла. Спрашиваю: «Марфуша, что это было такое? » Она в ответ: «Просто ты очень давно не приезжала». Та еще кокетка растет!
Балуете внуков или воспитываете их?
Н. Б.: Моя главная задача как бабушки — приучить их к культуре той страны, в которой они родились, втолковать постулаты, которые испокон веков передаются от старшего поколения младшему. И, надо сказать, делаю я это не безуспешно. К примеру, Георгий писал доклад в школе на тему народного творчества. «Надя, хочу об этом все знать», — заявил он. Я пригласила его в театр, усадила за стол, вокруг собрались наши солисты, и он им стал задавать вопросы: что да как. Потом отправился в костюмерную, изучал наши костюмы — старинные, рукотворные, традиционные. В конце концов, вышел на сцену, оглядел пустой зрительный зал и сказал: «Хочу быть, как ты — выходить на сцену и руководить театром! »
Многих наших читательниц привлекает ваш стиль одежды: яркий, самобытный, в то же время элегантный. Как найти свой стиль?
Н. Б.: Я была человеком провинциальным, деревенским, а там понятия стиля нет. В деревне свои законы. А когда переехала в Москву — как будто попала на другую планету. Всюду присматривалась, на ус наматывала, старалась выглядеть не хуже местных. Что-то покупала по возможности, что-то сама шила, что-то привозила, в том числе из-за границы. Потом вышел журнал Burda на русском языке с выкройками, это стало серьезным подспорьем в формировании собственного стиля. Словом, и Москва не сразу строилась, и собственный стиль не сразу образовался.
Сегодня я знаю, что надо отдавать предпочтение одежде, в которой чувствуешь себя уверенно и комфортно, это мое золотое правило. Нельзя слепо следовать моде, надевая вещи, которые тебе не идут и смотрятся пошло.
То, во что одета женщина, отражает ее внутреннее состояние: характер, вкус, творческий потенциал, степень трудолюбия. Отсюда и пословица — встречают по одежке. Безусловно, очень важно одеваться со вкусом, без пошлости и вульгарности, которые не привлекают, а отталкивают. Но никогда не надо забывать, что к одежде должны прилагаться ум, душа и харизма! Я ничего не имею против модных тенденций, но мода приходит и уходит, а человеческий фактор остается.
В 50+ красота – это по большей части работа над собой. Согласны с этим утверждением?
Н. Б.: Варианты народных средств — свеклой щеки натереть и обложиться огурцами — в этом возрасте, к сожалению, не действуют. Кстати, прочитала про себя шутку: «Надежда Бабкина выпустила крем для лица ˝Последняя надежда˝». Но если и последняя надежда не помогает, надо идти к хирургу — нечего жалеть то, что окончательно растянулось и не лежит на месте.
В себя надо вкладывать очень много, и я говорю далеко не о материальной составляющей. Необходимо тратить на здоровье и внешность немало усилий, терпеть неудобства и дискомфорт, ведь не все косметические манипуляции доставляют удовольствие.
Наши читатели часто с обидой пишут: «Конечно, можно заниматься собой, если есть деньги и время». Это справедливое замечание?
Н. Б.: Весь мир восторгается красотой русских женщин. В них благородство души и жертвенность сочетаются с красотой внешней. Наши женщины обладают великой силой, великим терпением и бездонной душой. Но порой обидно наблюдать за тем, как они в какой-то момент решают махнуть на себя рукой, перестают следить за внешностью, здоровьем и думают о себе в самую последнюю очередь. Конечно, кто-то возразит: «А что, если женщина вкалывает на нескольких работах, чтобы содержать семью, и вертится как белка в колесе? Где взять время на себя?» Однако я уверена, что настоящая женщина в любых обстоятельствах должна оставаться женщиной. Плевать на себя и опускать руки перед трудностями — следствие лени и безволия. Да, чтобы хорошо выглядеть, необходимо потрудиться — высыпаться, по возможности не нервничать, не раздражаться по пустякам, меняться как можно чаще.
Как относитесь к критике? Позволяете ли себе высказывать замечания по поводу внешности или стиля других людей?
Н. Б.: Для меня критика — это проявление ревности и некоторой зависти: «Почему Бабкиной идет, а мне нет? Опять она нарядилась, как новогодняя елка! » Да, я люблю яркость цвета. Если я надеваю разбеленные оттенки — меня нет, я голая. Не люблю бледные тона. Моя одежда — это все синее, красное, зеленое, желтое, фуксия. То же самое с украшениями. Люблю крупные эффектные вещи, потому что маленькие на мне просто не живут: их не видно, я их сжираю своей энергией.
И поскольку у меня нет времени ни на зависть, ни на ревность, я сама никогда не высказываюсь о внешности других людей. Если спросят совета, с удовольствием посоветую, а так просто — никогда.
Герой фильма «Москва слезам не верит» утверждал, что скоро ничего не будет – одно сплошное телевидение. Но полные залы в вашем театре это опровергают. Людям по-прежнему интересен театр. В чем секрет?
Н. Б.: Людям обязательно нужны настоящие эмоции, настоящие чувства и живое общение, которые можно получить только в театре и, может быть, еще на концерте живой музыки. Никакой Интернет и искусственный интеллект этого не заменит.
На сцене, впрочем, как и в жизни, у вас яркие и неординарные роли. В спектакле «Горько!» вообще играете мужскую роль. Как решились на такой эксперимент?
Н. Б.: Действительно, в спектакле «Горько! » перед зрителями я появляюсь в мужском образе. Хотя первый звоночек пришел несколько лет назад от Светланы Дружининой. Я пригласила ее к нам в театр на постановку, она ответила: «Согласна. Только тебе достанется мужская роль». Я промолчала. «Почему не удивляешься? » — спросила Светлана. «А я давно знала, что это однажды произойдет», — таков был мой ответ. Но пока Дружинина была занята на съемках «Гардемаринов», к нам в театр пришел режиссер Роман Самгин. Говорит мне: «Будете играть грека». А сыграть мужчину это, скажу вам, не просто — надеть брюки и приклеить усы. Я долго работала над походкой, над жестикуляцией, над манерами, над голосом, в конце концов… В итоге настолько вошла в образ, что, когда я в финале первого акта стягиваю с себя маску грека из чеховской «Свадьбы», публика ахает от неожиданности.
Об итогах точно спрашивать не будем. А вот о мечтах и планах...
Н. Б.: Есть такая поговорка: «Хочешь насмешить Бога — расскажи ему о своих планах». О планах и мечтах преждевременно я рассказывать не люблю, хотя их, как обычно, громадье. Поделюсь теми, которые в ближайшем будущем осуществятся. А это главным образом премьера спектакля по поэме Александра Твардовского «Василий Теркин». Так совпало, что в этом году мы отмечаем не только 80-летие Великой Победы, но также и юбилей Александра Трифоновича — 115 лет со дня рождения. Режиссер-постановщик спектакля — заслуженный деятель искусств Любовь Гречишникова, а в главной роли наш любимый народный артист Сергей Петрович Никоненко, который до сих пор блистательно читал «Теркина» только в жанре концертного исполнения.
