Мне совсем не хочется преподносить свой недолгий опыт работы в стрип-клубе как некую драму. Воспоминания об этом периоде не мучают меня по ночам и мне не стыдно говорить о том, что я две недели танцевала у пилона (крутилась у шеста, если хотите). Признаться честно, работать в клубе было даже весело, но мне хватило двух недель, чтобы понять, что мне по душе другой «юмор».
Скажу сразу, что банальностей все-таки избежать не удастся. В «стрип» меня, как и многих девчонок (не всех), привело отсутствие мозгов и острая потребность в деньгах. Стоило бы, наверно, придумать более уважительную причину, но без ума складно лгать слишком сложно, поэтому остановлюсь на правде.
Девочки, профессионально танцующие стриптиз или те, чей опыт был лучше, хуже или просто другим, не воспринимайте мои слова в штыки.
Первое знакомство
Увольняясь почти перед самым Новым годом, я была уверена, что без труда найду новую работу. Через месяц спеси поубавилось, через два начала нервничать, на третий отправляла резюме в компании, которые до этого даже не рассматривала. В один из дней, когда я «серфила» по всевозможным сайтам с вакансиями, выхватила из потока подработку танцовщицей. Подумала: «Почему бы не попробовать?» и написала в мессенджер контактному лицу.
После того как я выслала свое фото в полный рост, скаут (назовем его Ваня) пригласил меня на собеседование (кастинг). Ну вот и все. С этого и началось мое знакомство с миром «похоти и разврата» (сарказм). До последнего думала, ехать или не ехать на кастинг. В итоге опоздала на полчаса. Кроме меня на «собеседование» пришли еще восемь девчонок. На мой «привет» ответила только одна. Остальные визуально оценили мою конкурентоспособность и продолжили заниматься своими делами.
Потом Ваня принес нам небольшие анкеты. В момент, когда я написала в графе «личные качества» — злая и наблюдательная, — зашла менеджер. Она спросила, у кого есть опыт, у кого — нет. После нас всех попросили раздеться до трусов.
«Ого, это свои такие?» — спросила менеджер, увидев грудь одной из соискательниц. «Да», — ответила та и потрясла руками свою «уверенную троечку».
В этот момент я, стоя со спущенными до колен штанами и задранной кофтой в ожидании оценки своей фигуры, почувствовала себя куском мяса.
Двух девочек взяли сразу, остальных попросили подождать. Вот в это «окно» я и сбежала. Помню, вышла на улицу с мыслью: «Ну и какого черта ты туда поперлась?».
Очень злилась на себя.
На следующий день Ваня начал закидывать меня в мессенджере вопросами, почему я ушла. Не дождавшись ответа, отправил мне номер телефона своего коллеги из другого клуба со словами: «Там тоже ищут, напиши ему. Скажи, что от меня». Через два дня написала.
Яснее ясного
В другом клубе я прошла такой же кастинг, но после него мне было не так мерзко. Возможно, потому что здесь отбор проводился тет-а-тет, а не скопом. После меня ознакомили с так называемым crazy-меню — расценками на услуги танцовщиц.
- Приватный танец (приват) длиной в один трек (около 3 минут) стоил 5 тысяч рублей.
- «Увал» (когда гость забирает танцовщицу из клуба на всю ночь — примерно 8 часов) — 28 тысяч рублей.
- «Беседа» — 15 минут общения в зале на диване — 3 тысячи рублей.
- Секс — 15 тысяч рублей.
Все чаевые, полученные за ночь, «пилились» 50 на 50 с клубом. На руки гарантированно давали только 2,5 тысячи рублей — на случай, если совсем ничего не перепадало за смену. Этих денег хватало на то, чтобы доехать домой на такси или купить еды.
«В среднем девочки зарабатывают по 200 тысяч в месяц или за меньшее время. Есть, конечно, ленивые, у них тысяч 80 выходит. Но, сама понимаешь, все зависит от гостей», — сказал парень-скаут из нового клуба.
А меня словно заело. Почти на все его реплики, всматриваясь в обстановку нового рабочего места, я отвечала: «Ясно. Ясно».
«Пропуск у нас только по клубным картам. Женщин без сопровождения мужчин не пускаем. Ну и, само собой, любая съемка — видео, фото — запрещена. Так что за это можешь не переживать», — добавил скаут.
«Ясно. Ясно».
Вы — не ш*юхи, а артистки эротического жанра
С пластикой у меня оказалось все хорошо, поэтому для того, чтобы выучить пару базовых круток на пилоне, мне хватило двух тренировок на выходных. Тогда же провели короткий инструктаж, как танцевать в приватной комнате наедине с гостем.
«Сначала отработайте все пространство. Потанцуйте у стен, только не надо об них тереться, покрутитесь около столика, аккуратно снимите трусики. Не надо их с себя стягивать, как в общественной бане. Все должно быть красиво», — сказала хореограф.
Я и еще три недостриптизерши стояли и смотрели, как она на практике показывает все, что проговаривает.
«Только после этого ты подходишь к гостю. Можешь сесть на него сверху, но напомни ему, что трогать тебя нельзя. Ласково напомни, — с улыбкой добавила она. — Но если тебя от него не тошнит, можно и не говорить. Тут, девчонки, сами смотрите. Про секс вам уже говорили?»
— «То, что 15 «косарей» за него?», — вопросом на вопрос ответила девушка, стоявшая рядом со мной.
«И это тоже. Вообще, это только ваше дело, хотите вы тра*аться с гостем или нет. У нас — не бордель. Здесь никого ни к чему не принуждают. Если вы влюбитесь....пусть хоть на одну ночь, это ваше дело. Вы — не ш*юхи. Вы артистки эротического жанра», — сказала хореограф.
В понедельник меня поставили в смену.
Синди и девочки
«Стрипов» (специальная обувь на высоком каблуке и высокой платформе, которая предназначена для исполнения pole-dance — прим.ред.) у меня не было. Первые несколько ночей работала в обычных туфлях-лодочках. Девчонки смотрели на меня с жалостью.
«Бедняжка, за**лась (устала), наверно, в них. Купи стрипы с первого «чая» (чаевые), намного удобнее будет», — сказала мне Милана. Имя, конечно, было выдуманное.
У всех танцовщиц были сценические имена. Себе я выбрала пошлое и банальное Синди. Не видела смысла оригинальничать. Мне вообще все происходящее казалось странным и бессмысленным. Четко я понимала только то, что через неделю мне нужно платить за квартиру, а от моих сбережений почти ничего не осталось.
В первый вечер, когда шла знакомиться с новыми коллегами, была готова обороняться и готовилась к худшему. Немного подташнивало. Однако на деле все оказалось иначе. Заблудших аристократок в гримерке клуба, конечно, не было, но и «волком» на меня никто не смотрел. За время работы я даже прониклась ко многим из девочек. Так называемые хабалки и стервы, может, и транслировали модель поведения, далекую от идеальной, но были в этом искренны.
Никто из них не давил на жалость и не трепался с целью пробить на слезу. Не могу судить объективно, но уверена, что такие девчонки чаще всего и попадают под удар — их «потайное дно» мягкое и уязвимое, как родничок новорожденного. Стоит только его нащупать, а «проломить» уже дело нехитрое.
Само собой, были среди танцовщиц и те, кто поддерживал образ томных и обиженных судьбой красоток. Вот они-то и вызывали у меня отвращение. От них веяло фальшью.
Из-за яркого макияжа и приглушенного света софитов сложно было понять, сколько кому лет. Фигура и кожа казались идеальными. Однако освещение в гримерке хорошо подсвечивало прыщи, рыхлые задницы и жирок на животе, спрятанный под пояс для чулок. Внешний вид некоторых девочек очень злил менеджера.
«Вы кому такие расслабленные нужны?? Я уже не знаю, как просить выставить свет, чтобы пока вы танцуете, не сгорать от «испанского стыда». У меня тут молодняк на кастинги толпами валит. Двигаются плохо, но это не проблема. А вот вы — да. Так что советую не расслабляться!» — так звучала стандартная тирада на общих собраниях.
Первая неделя. Первые деньги
Меня не зря поставили в смену именно в понедельник. В начале недели в клубе почти не было гостей. Когда кто-то заходил, громко включали музыку, софиты начинали двигаться в такт ритмам. Мы подрывались с диванов и начинали танцевать. Через пару минут этот кто-то уходил, и все затихало. И мы обратно заваливались на мягкие темно-фиолетовые пуфы. Так было раз семь или восемь за ночь. Напоминало музыкальную шкатулку, которую без конца открывают и закрывают.
Ближе к 4 утра в клуб забрели несколько мужчин. Трое в одной компании. Четвертый сам по себе. Все они решили остаться.
«Ну, что? Готова выйти? Станцуешь?» — спросила меня менеджер. «Да», — сразу ответила я. Как гости расселись, диджей проорал: «А сейчаааас для вас выыыыступит потрясающаяяяя Синдиииии!»
Плохо помню свою проходку до пилона. Зато никогда не забуду, как у меня свело ягодичную мышцу во время «лягушки» — одной из самых простейших круток. Раздеваться у шеста, оказалось, не так страшно. Но на репетициях мы этого не делали, поэтому я с ужасом ждала середины трека — в это время надо было снимать лиф.
После «виртуозного» выступления я пошла по диванам собирать «чай». За первым столиком от меня с пренебрежением отмахнулись, словно я какое-то насекомое. «Вот уроды», — пронеслось в голове и я, выдавив улыбку, пошла ко второму дивану. Там был всего один гость. Из напитков на столе стоял только стакан воды.
«Я хочу с тобой пообщаться вне клуба», — сразу сказал он.
В первый день я на такое не рассчитывала, поэтому промямлила: «Ага, хорошо. Я сейчас» и пошла к менеджеру.
«Поняла, иди переодевайся. Мы пока с него деньги возьмем. Выйдешь, отдам», — сказала она. От страха меня всю трясло. Зашла в гримерку и молча начала собираться.
«Уходишь уже?» — спросила Жаклин. «Нет, у меня, вроде как, увал», — ответила я. «Ого! Шустро ты», — поправляя перед зеркалом макияж, сказала Рони.
Я не понимала, куда мы поедем, кто этот человек и что может взбрести ему в голову. За ночь мы были в нескольких барах и при этом оба не пили. Он — потому что был за рулем. Я — потому что боялась потерять контроль. Но ничего дурного со мной в ту ночь не случилось. Мы просто разговаривали. Много.
Единственным условием было обсуждать только его темы. Никакой инициативы с моей стороны. В какие-то моменты, высказав свое мнение о чем-либо, он с особым напором спрашивал: «Ты согласна?». Я не сразу уловила суть игры и несколько раз оспаривала его мысли. Но после фразы: «Мне не интересно, что думаешь ты. Я хочу знать, почему тебе нравится то, что думаю я», правила не нарушала.
Когда время вышло, он довез меня до дома и уехал. Самое изнурительное общение в моей жизни принесло мне 28 тысяч рублей. Хватило, чтобы заплатить за комнату и даже немного отложить.
-
Не пропустите
Со вторника по четверг ничего особенного не происходило, зато я купила себе стрипы «единички» (профессиональная обувь, высота платформы которой варьируется от 2,5 до 4,5 см — прим. ред.) и действительно стала чувствовать себя комфортнее и увереннее. В пятницу и субботу у нас были БДСМ-вечеринки — надевали черное нижнее белье, маски и прочие сопутствующие элементы. Больше чем от этой атрибутики гости тащились только от воскресных монашек.
Тогда я подумала, что многим мужчинам не свойственны полутона. Они готовы платить либо за откровенный разврат, либо за возможность развратить. За эти три дня я заработала 150 тысяч рублей на одних только чаевых.
Меня от вас тошнит
Во вторую неделю меня поставили уже в среду. Хороший день. Не такой пустой, как начало недели, но и не такой выматывающий как выходные. Но мне не особо повезло. В основном приходили гости, у которых уже были свои любимицы среди танцовщиц. В таких случаях на столик ставились ночники в виде свечек, и все знали, что к этим гостям подходить не надо. С их столов даже «чай» не собирали. Половина девчонок отработала смену за гарант — 2,5 тысячи рублей.
В четверг к нам одними из первых пришли пятеро итальянцев. Не те, которые красивые и накаченные, а те, что напоминают сразу всех ветеранов фестиваля Сан-Ремо. Но старички оказались очень милые. За пару «приватов» один из них оставил мне 500 евро. Жестами объяснил, чтобы я танцевала не подходя к нему. Просто шесть минут смотрел на меня, сидя нога на ногу, словно в консерваторию пришел. После пришла шумная компания, но я к ним не подходила. Понимала, что не смогу притвориться, что они мне приятны. Просто отрабатывала смену по стандарту — танцевала у пилона, проходилась по «чаю» и ждала 6 утра.
Как назло, они сидели почти до упора. Я зависала у бара, когда один из них, пьяный в хлам, подошел и попросил станцевать для него приват. Я не хотела, но согласилась.
В отличие от того культурного итальянца, этот гость, которому было лет 30-35, вызывал у меня отвращение. От него воняло потом, а на лбу была испарина. С раскрасневшимся от алкоголя лицом он рухнул на диван и проорал: «Давай, шевелись!».
Я стояла, не двигаясь. Он еще раза три выкрикнул то же самое. Потом швырнул на стеклянный стол, стоявший между нами, три мятые пятитысячные купюры и расстегнул ширинку.
До настоящего момента эта информация для меня была где-то в параллельной реальности, поэтому не смущала. Но как только мы пересеклись, я отреагировала так, как отреагировала. Меня стошнило. Заблевала стол и диван, просто от того, что лицом к лицу столкнулась с ситуацией, когда мне надо будет спать с кем-то за деньги.
Когда полегчало, я выбежала сначала из приват-комнаты, а после — из самого клуба.
Мне бы, конечно, хотелось, чтобы моя не успевшая начаться карьера актрисы эротического жанра завершилась более красиво и пафосно, но нет. Ни в пятницу, ни в выходные я в смены не вышла. Просто перестала отвечать на сообщения и звонки. Последний месседж, который мне прислал скаут, был таким: «Вернешься еще. Все возвращаются».
Но я точно знаю, что нет.
