Наверняка тебе знакома фраза: «Для родителей мы всегда — дети». И в большинстве семей действительно так — мамы и папы относятся к своим уже давно повзрослевшим сыновьям и дочерям так, словно те еще только в школу пошли. А дети, в свою очередь, даже имея собственную семью и вес в обществе, рядом с родителями вновь превращаются в школьников.
И ничего дурного в этом нет, если речь идет именно о ситуативном возвращении в детство. Наоборот, это же так
Герои нашей статьи относятся к взрослым детям из первой зарисовки — рядом с родителями они вновь становятся маленькими и боятся их расстроить своим поведением. Например, скрывают, что курят или начинают говорить на «детском языке».
Подписывайся на наши группы в социальных сетях — там еще больше полезных советов, идей, а еще вдохновляющие картинки и интересные видеоролики.
- Яндекс Дзен
- Телеграм
- ВКонтакте
Геннадий Проклов, предприниматель
«Родители прожили вместе долгую жизнь, несколько лет назад мама умерла. Я очень переживал, что отец, которому сейчас почти 80 лет, затоскует по ней и заболеет. Но папа держится молодцом, военный все-таки. Удивляюсь тому, как ему удалось не стать солдафоном и сохранить в себе нежность к нам с сестрой и к маме, конечно.
До 20 лет я честно придерживался отцовского правила, но в университете все-таки стал курить. Думаю, папа догадывался, но при нем я не мог себе позволить достать сигарету, и до недавнего времени с папиросой в руках он меня не видел. На днях я приезжал к нему в гости проведать и вышел на кухонный балкон покурить, думал, что отец уснул в комнате. Как же я испугался, когда дверь распахнулась, и на балкон зашел отец с ремнем в руках. Вот так он узнал, что я курю (смеется), и дал ремня. Мне — 46-летнему дядьке! Я так хохотал, когда папа гонял меня, почувствовал себя снова подростком. Ему тоже смешно стало. Потом мы сели на диван, и я еле сдержал слезы. Страшно от того, что когда-то отца не станет».
Кристина Зеркалова, HR-специалист
«7 лет как переехала из Самары в Москву, там у меня осталась мама. Переезжать ко мне она не хочет, и я ее понимаю — в родном городе у нее подруги, любимые места и дом, которому она отдала много времени. В 60 лет срываться в другой город, труднее, чем в 25. Сама я домой езжу не так часто, как хотелось бы — раз в год примерно. Очень скучаю по маме, мы с ней очень дружны. Когда приезжаю, начинаю разговаривать по-дурацки — коверкаю слова, как будто мне не 32, а 4 года, кривляюсь всячески, танцы какие-то смешные исполняю.
-
Не пропустите
Мирослава Дикаева, копирайтер
«Я боюсь не мамы, а расстроить ее. Она мне всегда доверяла, и я не хотела это доверие подрывать. Помню, что подростком с подругами пошли гулять, я соврала маме, что нахожусь в другом месте — не там, где она думала. Она не стала выяснять, уточнять, просто сказала: «Хорошо, я тебе верю, возвращайся до десяти вечера, пожалуйста». Я тогда и 15 минут не усидела в этой компании, настолько неприятно стало от собственной лжи. Пришла домой и сказала маме, что соврала. Она тогда меня крепко обняла и ни в чем не упрекнула.
Сейчас мне 35 лет. Мы с мамой уже давно живем порознь — я в Стамбуле, мама — в Алма-Ате. Часто созваниваемся, два раза в год она прилетает ко мне в гости. Во время каждого разговора я откровенно делюсь всеми своими мыслями, иногда, наверно, даже чрезмерно.
Роман Буданов, тестировщик
«Отец с детства меня приучил соблюдать чистоту в своей комнате. С моих 6 лет, он каждый день проверял, соблюдаю ли я его правила. Вещи, игрушки, кровать — все должно было быть в идеальном состоянии. Если что-то было не так, папа мог раскидать все и заставить заново все убирать. В старших классах я начал бунтовать, много скандалов из-за этого было — я не хотел больше подчиняться, папа не собирался отступать. В итоге, как только исполнилось 18 лет, я съехал от родителей. Вместе с двумя друзьями сняли квартиру, где первые несколько месяцев я отрывался — не заправлял кровать, разбрасывал вещи, посуду мог не помыть сразу.
Друзья мои делали то же самое, поэтому квартира превратилась в кошмар. Но все, словно по щелчку, поменялось, когда мне позвонил отец. Сказал, что ему жаль, и он хотел бы увидеться — посмотреть, как я устроился, с кем живу. Пообещал, что не будет давить на меня больше никогда.
Мне сейчас 32 года, у меня растет свой сын. Конечно, я его так не третирую, как отец меня тогда, но тоже прививаю любовь к порядку. Сам до сих пор перед каждым приездом отца с мамой тщательно перепроверяю, все ли лежит, как нужно, ничего ли не разбросано. Знаю, что он ничего не скажет, но также знаю, что он точно заметит».
